Тотальная угроза - Страница 20

Шустрый, оправдывая погоняло, успел посопротивляться, и тогда она сбила его с ног и добила на земле. Не давала подняться и прыгала на него ногами, круша ребра маленькими стальными пятками.

Коля успел завести мотор и даже поехать, но далеко уехать она ему не дала, повиснув сбоку, а потом дотянулась своими хищными коготками через приспущенное боковое стекло.

И все из-за того, что он, Картазаев, недопустимо расслабился. Не проконтролировал. Не заставил закрыть Колю окно, а спецназовцев разгрести кучу и вынести тварь на носилках, как и было условлено.

Он нес полную ответственность. Как всегда.

Он так Серегину и доложил.

Обычное начальство в 99-ти случаях из 98-ми бы раскричалось, обещая отдать под суд, но Дым не был обычным.

— Ты думаешь, там могли сохраниться живые? — спросил он обыденным тоном, будто Картазаев и не стоял над погибшими всего минуту назад людьми.

— Внутри во дворе есть еще несколько, не тронутых разложением.

— Мы вывезем их.

— У меня другое предложение! — рубанул Картазаев.

Хозяина квартиры звали Евгений Сергеев. Завсегдатай торрентов и чатов он выбрал себе ник Сэр Геев. Так его в ОПУ и стали называть. По указанному адресу также была прописана гражданка Толстогузова 74-х лет. Сэр Геев приходился ей внуком.

Тело Сэра Геева давно увезли. Очистили въезд во двор. Теперь во дворе стояла общевойсковая брезентовая палатка, куда поначалу свозили всех "кротов", пока подобные палатки не появились в других местах.

— "Кроты" — интересно, — хмыкнул Бивиа Папаш, подполковник медслужбы (попутно руководитель одного из подразделений ОПУ).

"Кротами" называли тех, кто подвергся инфицированию ЭМЛ, но по невыясненной причине не умер, хотя пища и воду не принимал в течение длительного времени, которое на много превышало время, отмеренное природой на то, чтобы живой организм продолжал считаться таковым, не подвергаясь необратимым разрушениям.

Картазаев не считал, что у него легкая рука, и меньше всего хотел, чтобы его считали первооткрывателем, дающим название всяким мразным вещам. Так получилось.

Он до сих пор помнит вопль, с каким наполовину препарированный "крот" выбежал из палатки, преследуемый кодлой во главе с самим Папой, вооруженных скальпелями точно мясники.

Он не желал знать, скольких они зарезали, пока не дознались до истины.

"Кроты" были связаны между собой. Стоило взяться за одного, начинали орать все. Томография и энцефалография только подтверждали это. "Кроты" существовали в своем мире.

Сердца их бились в унисон. Кривые биотоков мозга искривлялись сообразно неким событиям, не имевшим ничего общего с окружающим миром.

— Они не здесь! То есть тела их тут, а сознания где-то далеко! — сообщил Папаш.

У него был маленький нос, светлые волосы, и грузина выдавал лишь чудовищный гортанный акцент.

— Я бы сказал, что их используют. Всех скопом.

— Кто? — спросил Картазаев.

— Это можно узнать только одним способом. Практическим. Инфицироваться ЭМЛ, заснуть и посмотреть. У этого способа один и очень существенный минус. Проснуться не получится.

Это было так. "Кротов" невозможно было вернуть в нормальное состояние. По существу это были только тела. Оболочки.

При принудительном оживлении, которое Папаш издевательски называл "оживляж", "кроты" погибали, поэтому эксперименты вскоре прекратили. Но до этого их пытались допрашивать, подключали электрошок и кучу других довольно жестоких вещей.

"Кроты" бились, привязанные к резекционным столам, а Папаш надрывался над ними, крича в ухо:

— Кто все это устроил? Что это? Откуда?

И тогда из уст хрипящих "кротов" они впервые услышали:

— Вольд!

Но они так и не смогли добиться большего.

Что бы это ни было, Вольд выкосил все живое в радиусе нескольких десятков километров и ушел так же внезапно, как и появился.

А потом он вернулся.

Пакет принесли ранним утром. Мошонкин, по крестьянской привычке, уже не спал. Когда в дверь постучали, он до блеска вычищал ботинки.

— Срочный пакет для полковника Картазаева!

Мошонкин хотел идти за полковником, но тот спустился сам.

— Открывай!

Стоявший за дверями военный чин, в точности установить не удалось какой, он был в накинутой плащ-палатке, хоть дождя и не было, передал объемистую бандерольку. В ней прощупывалось нечто хрустящее.

Картазаев прочитал обратный адрес и даже изменился в лице. Коротко ругнулся, после чего избавил бойца от дальнейших терзаний, приказав погулять возле дома.

— Автомат не забудь!

— Куды ж без него?

Картазаев так торопился, что едва не поддал бойцу напоследок дверью. Мошонкин услышал, как полковник торопливо запирает дверь изнутри.

— Гуляй, сказано! Не подслушивай! А то знаешь, как со свидетелями поступают?

Мошонкин шуганулся прочь. Полковника нельзя было воспринимать не серьезно. Василий был уверен, что он шутить не умеет. Как говаривал деревенский кузнец: "Думаешь, я шутю тут с тобой. Нет у меня такого органа, чтобы шутковать"!

Со словами "Вот дура!" Картазаев вскрыл конверт. Внутри оказался кулек в твердом целлофане и короткая записка.

"Здравствуй, Вова. Я ведь предвещала тебе, что еще пригожусь… Вышло по-моему. Эбен тебе я растерла. Пион и орешник тоже растертые, осталось их смешать в равной пропорции. Лучшее время для окуривания с 15 до 16 часов. Змею я коптила сама. Оценишь мою кулинарию. От себя положил перья орла, но это на крайний случай. Еще посылаю майоран, душистую руту и шалфей. Золототысячник положил в карман над сердцем и носи всегда с собой. Вова, во что ты ввязался? Лучше бы ты своих террористов-смертников ловил, не так бы было опасно. А так я за тебя откровенно боюсь. Подпись: Твоя Ники. P.S. И почему ты не оставил мне своих ногтей, я бы тебе сделала "Лунное очищение"? Придется обойтись халатом, в котором ты был. Когда ты получишь мое письмо, положи золототысячник в карман, как я сказала, и закрой глаза. В этот момент я буду ворожить тебе на удачу. Ты почувствуешь. Жалко, мне не положено верить в Бога, а ты верь".