Тотальная угроза - Страница 43

Картазаев понял, что они находятся во второй зоне, которую собирались форсировать с ходу, но теперь это вряд ли бы получилось.

Рейхстагом Свин обозвал то, что в обычном мире являлось Домом Техники. Картазаев помнил это здание шикарным, похожим на белоснежный океанский лайнер, пришвартовавшийся между двумя проспектами. В центре Дома возвышалась четырехэтажная башня из стекла и бетона, чем-то напоминающая стартовый комплекс в Плисецке.

В Вольде Дом Техники действительно напоминал руины рейсхканцелярии. Стены в обшарпанной штукатурке, местами зияют черные провалы. В упомянутой башне нет ни одного целого стекла, а окна закрыты фанерными щитами и листами железа.

Кругом грязь, мусор, следы былых пожарищ.

Когда машина на последних каплях бензина въехала на пандус, работа изголодавшегося по топливу мотора была почти неслышна. В свете фар между куч искуроченной арматуры мелькнула кем-то предусмотрительно проделанная дыра в витрине. Машина, уже шедшая накатом, чудом вписалась в нее и покатилась по мраморному полу внутреннего зала.

И в этот момент мотор заглох окончательно.

Внутри горело несколько ламп. Картазаев поспешил закрыть дыру картонными и фанерными листами, а то они смотрелись как на сцене Большого театра.

Планировка внутри была мудреная. Два коридора под прямыми углами, полураскуроченный гардероб, витражный вход в бар, вдали винтовая лестница.

Картазаев залез под машину и вскоре вылез обратно с перекушенной крысой трубкой. Без паяльника здесь было делать нечего. Он сомневался, что таковой отыщется в очаге культуры.

Подростки, сгрудившись тесной кучкой, точно воробьи, опасливо переговаривались, упоминая третью зону, носящую имя Обервальд. А там и до Дворца рукой подать!

— Никто Трехзонье еще не проходил. Гиблые это места. Люди здесь пропадают. Но у нас Санта счастливчик, — заметил Свин. — Нам повезет.

Санта-счастливчик, я — Везунчик, подумал Картазаев. Как бы не было перебора.

Посоветовав всем держаться вместе, он пошел к лестнице. Поднявшись на пару этажей, попал в книгохранилище, заставленное битком набитыми стеллажами. Стеллажи высились не менее чем на три метра в высоту, образовывая настоящий лабиринт, в котором легко можно было заблудиться.

Картазаев двинулся дальше, держась общего направления к центру зала.

Ради интереса, глянув на полки, обнаружил, что они заставлены книгами лишь одного автора. Слов нет, Вениаминов великий писатель. Писать, судя по всему, умеет. У Картазаева не вызывало сомнения и другое утверждение, а именно то, что сей автор оказал разрушительное влияние на всю современную отечественную литературу, испортив столько бумаги сразу.

Внезапно Картазаев услышал голоса и настороженно замер. Разговаривали за соседней полкой. Он узнал говоривших. Ничего сложного в этом не было, ведь у них было всего две девушки. Похоже, красавицы сорились.

Картазаев приподнял один том и заглянул в щель.

— Почему ты меня избегаешь, Калерия? — спросила Брун.

— Я не понимаю, о чем ты?

— Я поехала с этими неотесанными мужланами исключительно из-за тебя, любовь моя. Из-за тебя я готова терпеть всех этих ужасных людей. Ты вспомни, как нам было хорошо.

— Мне нечего вспоминать. Ты что-то путаешь.

Картазаеву почудилось в голосе девушки непритворное удивление. В таком случае она была хорошей актрисой. Картазаев чудесно помнил обеих обнаженных женщин. Они были вместе. Или нет?

Какая-то мысль промелькнула у него. Тень некоего сомнения. Но в осмысленную форму облечься не успело, потому что события в соседнем ряду принимали драматический оборот.

Когда Калерия хотела пройти мимо, Брун схватила ее за руку и попыталась привлечь к себе. Калерия уперлась руками ей в обширные груди, вызвав у красавицы сладострастный стон.

— Еще, — простонала она.

В этот момент Картазаев понял, что он не является единственным свидетелем, потому что из-за соседней полки раздался сварливый голос Мики, который должно быть следил за женщинами в силу естественного влечения.

— Девочки, — сладко, как, наверное, ему казалось, просипел он. — Если вы задержитесь обе, я кое-что просуну вам между книг.

Девицы как одна взвизгнули от неожиданности и были таковы.

Картазаев сплюнул и продолжил путь, всего через несколько минут выйдя на свободный пятачок, в центре которого расположился добротный стол архивариуса. Наскоро обыскав его, он не нашел ничего интересного, если бы не одно но. Мазнув по поверхности стола пальцем, он не нашел следов пыли. Интересное кино, подумал он. Здесь могут водиться тигры.

Несколько поставленных впритык шкафов отгораживали архивариусу непроницаемый для посторонних глаз уголок, и Картазаев заглянул внутрь. Там стояла тахта, и к тыльной стороне шкафа был прикручен патрон с тускло светящей лампой.

Бог его знает, сколько она светила тут в полном одиночестве в огромном пустующем здании.

Впрочем, насчет последнего утверждения у Картазаева вскоре возникли сомнения. В тупике за киндейкой архивариуса имелась дверь с висящим на ручке отомкнутым навесным никелированным замочком. У Картазаева сложилось ощущение на грани с уверенностью, что он уловил его слабые остаточные колебания.

Возможно, он перестал качаться за мгновение, как он бросил на него взгляд. Возможно, он сошел с ума. Все возможно.

Картазаев подошел и осторожно качнул замок вновь, любуясь на то, как скоро он замрет. Выходило, что незнакомый друг книжек слинял со своего места буквально за пару секунд до его появления.