Тотальная угроза - Страница 37

Картазаев отходит чуть в сторону, чтобы видеть всю картину. Поводит чемоданом, с которым не расстается ни на минуту, из стороны в сторону, уточняя сектор обстрела.

Подростки поначалу склонились вроде к толстозадой "Волге", но потом почему-то придрались к задней дверце и оставили эту затею.

— По-моему неплохая машина, — как бы, между прочим, заметил Картазаев, и на него глянули как на сумасшедшего.

— Да у нее же защитных знаков нет! — выпалил Мика.

Подростки направляются дальше и столь же дотошным образом изучают "Премьера". Дело идет на лад, лица их довольны.

Не дожидаясь окончательного вердикта, Картазаев забирается на заднее сиденье. Ему по душе, что между задним и передним сиденьями достаточно просторно, чтобы он мог вытянуть натруженные ноги. Достаточно набегался, не молодой ведь. И вообще, подвиги должны совершать молодые.

— А где Санта? — неожиданно спрашивает Калерия.

В гараже повисает напряженная тишина, от которой у Картазаева напряглись мышцы спины. Мозаика из разрозненных фактов, доселе беспорядочно крутившаяся в его голове, вдруг сложилась в донельзя ясную картину. И судя по всему, эта картина должна была вот-вот стать последней в его жизни.

Он был на грани истерики и уже делал судорожные попытки выползти из машины, которая должна быть стать ловушкой, читай, коллективной могилой, когда все они одновременно увидели Санту.

В одной руке объемистый баул с торчащими во все стороны углами, в другой пестрый сверток. Когда он его развернул, все увидели золотистый халат, весь испещренный вышитыми строчками.

— Халат Вилли Архангела! — с благоговение произнесла Калерия, и все ахнули, будто увидели чудо воочию.

— Я думал, что все это враки, — проговорил Свин, от восторга забывший даже о бутербродах. — Значит, это Ольгерт его тогда замочил. А все отнекивался. Я, говорит, даже не видал Вилли. Все знали, что Вилли заговоренный. Его даже монахи не трогали. А Ольгерт польстился, за это и был наказан.

— Кем был наказан? — тотчас спросил Картазаев, и на него опять посмотрели не так, как хотелось бы.

Санта небрежно скомкал халат и бросил его к заднему стеклу, после чего кивком указал на баул. Мика метнулся, вжикнул молнией.

— Оба-на!

Внутри оказался целый арсенал. Пистолеты, автоматы с прикладами и без, патроны. Пацаны кинулись выбирать. Через некоторое время Мика оказался перепоясан пулеметной лентой, словно матрос крейсера "Аврора".

— Пуля попадет, на мозаику разлетишься! — предупредил Картазаев, и только после этого пацан ее снял.

Когда все вооружились, столпились у машины, сразу не решаясь сесть в нее. Картазаев понял, что его выход. Сунул голову со стороны водителя. Засрано было капитально. Коврики полны мусора. Кресло засалено донельзя. Ручки захватаны. Поинтересовался:

— Надеюсь, ничего мне в жопу не воткнется.

Уселся за руль. Это подействовало лучшей любой команды, и все, толкаясь, полезли в машину.

Рядом оказалась Калерия. Пацаны сзади.

Завывая на первой скорости, машина выбралась из подвала, почти царапая крышей низкие своды.

Три зоны, говорите, думал Картазаев. Ну что ж, начнем с первой.

Первая зона носила название Крысиной. По существу, это был городской квартал в прежней нумерации являвшийся вторым, но с оригиналом имевший общее только внешние границы.

Дома были словно облиты черной краской, ни огонька. Зато в подвалах жизнь била ключом. Каждый был превращен в гибрид пивнушки и борделя. Секс и выпивка, ничего более. Все вертепы были строго поделены между преступными группировками, поэтому Санта направил машину в наиболее непритязательное заведение под названием "Утопленник", где была мала вероятность встретиться с людьми Вилория Гуса.

В бар спустились Санта и Картазаев. В тесном подвале было накурено и не протолкнуться от клиентов. Картазаев и Санта прошли сразу к стойке. Заведовал баром человек с тонким нервическим лицом по имени Бедрос.

Он оглядел подошедших цепким изучающим взглядом и коротко бросил:

— Тунганут бар?

(Тунганут есть? — сумитский.)

— Бар, — ответил Санта, выкладывая на стойку плоскую металлическую тару.

Бедрос на секунду приоткрыл коробочку, и тотчас на лицо его упал отсвет лежащего в ней тонкого и, казалось, светящегося, словно крохотный фонарик лепестка. Бармен смочил слюной палец и дотронулся до него. Слюна зашипела, испаряясь.

Действительно, напоминает застывший огонь, поразился Картазаев.

(Тунган-ут- застывший огонь. Сумитский.)

Тара незамедлительно исчезла под передником бармена.

— Смотри, не опали там чего, — заметил Картазаев.

— Это кто? — Бедрос уставился на него. — Гость?

— Гость, — ответил Санта.

— Тогда пусть болтает поменьше.

— Это что угроза? — спросил Картазаев. — Тебе что тунганута мало?

Санта остановил его словоизвержение.

— Нам нужна еда и бензин.

— Еду на вынос не дам, — отрезал бармен. — Монахам враз доложат, и завтра я уже буду во Дворце.

— Везет, — вырвалось у Картазаева.

— Что он меня все время вякает? Если он гость, то пусть и ведет себя как гость! — Бедрос постарался выкрикнуть слово "гость" погромче, с соседних столиков даже оглянулись на шум.

Картазаев взял инициативу на себя и дружелюбно сказал:

— Не надо больше кричать. Еще раз вздумаешь пасть разинуть, ее тебе подвяжут, потому что негоже покойника с открытым хлебалом хоронить, — он невзначай показал из кармана рукоять пистолета. — А бензин тоже на вынос не даешь? Что, мы его, по-твоему, должны тут же выпить? Или на машине прямо сюда въехать?